Наташа Крючкова была девушкой из самой обычной советской семьи, в которой ни о какой религии не было и речи. Прошла через пионерию и комсомол, готовилась поступать после школы в институт, мечтала о счастливой семейной жизни… Ни о какой церкви не было и помину — ее родители были атеистами и своих детей не крестили. Родилась она в поселке Задонский Тульской области, но потом семья под влиянием обстоятельств переехала в Калужскую область. И так получилось, что город Калуга стал для нее тем местом на земле, где и произошли все самые значимые события в ее жизни.
Шел 1990 год. В школах закончились выпускные экзамены и Наташа собиралась поступать в медицинское училище, но 29 августа 1990 года произошло событие, круто изменившее всю ее дальнейшую жизнь. В этот день она поехала по делам в соседний город. На трассе на большой скорости в машину, в которой находилась Наташа, врезался другой автомобиль. Окровавленную девушку в бессознательном состоянии доставили в местную больницу. Врачи разводили руками: получены травмы, несовместимые с жизнью. Переломано и разорвано было все, что только можно было сломать и разорвать. Шансов выжить нет.
В таких случаях обычно говорят «собирали по кускам». Несколько часов хирурги собирали Наташу по кускам. Больше всего пострадали ноги, но на фоне общей картины это почти не играло роли: медики единодушно сходились во мнении, что девушка не выкарабкается. Скоро ко всем травмам добавилась еще и гангрена ног. Врачи сделали все возможное, чтобы сохранить Наташе ноги: со стоп удалили почти все мягкие ткани, пораженные заражением. Это еще больше ухудшило состояние пациентки, ей отпускали срок жизни неделю, максимум две. Но проходил день за днем, Наташа жила. Она пришла в себя, и, хотя еще долгое время оставалась в реанимации, потихоньку шла на поправку.
Именно там, в реанимации, у Наташи и начался ее путь к Богу. Именно там она вступила на новую дорогу своей жизни, которая приведет ее к служению людям. «К нам в реанимацию стала приходить женщина, — рассказывает матушка, — и проводить беседы о Боге, о Церкви. Я плохо понимала смысл ее рассказов, но сердцем чувствовала то, что надо мне креститься. Тогда я решила: если останусь жива, то, как только смогу — сразу в ближайшую церковь, креститься».
Так и получилось. Наташу выписали из больницы через три месяца. И первое, что она сделала — пошла в местный храм. На костылях, едва передвигая искалеченные ноги. «Вот так я и окрестилась. Я тогда, конечно, в полной мере не поняло того, что произошло, что делал надо мной священник, просто повторяла то, что он велел, а потом на меня надели крестик. Это был мой первый шаг к вере. И это еще не было моим воцерковлением, я покрестилась и сразу забыла, для чего я это сделала. Жила, как все. Ну покрестилась и покрестилась. Крещеных много вокруг. На службы я не ходила, не понимала, для чего это, да и не могла с моими-то ногами…» Об образовании пришлось забыть — инвалида не брали на учебу.
Ходить Наташа не могла еще очень долго. Она уехала к бабушке в деревню и училась передвигаться заново. Впереди было еще много курсов восстановления, прежде чем она смогла передвигаться без костылей, а хромота сохранялась еще много лет. И вот однажды, год спустя, она стояла на автобусной остановке, занятая не очень веселыми мыслями о своей дальнейшей судьбе. Стать в семнадцать лет инвалидом — для молодой девушки трагедия. И вдруг ее окликнули. К ней подошел приятный молодой человек и спросил, можно ли с ней познакомиться.
«Не знаю, чем я его привлекла. Я тогда еще была нездорова после аварии, может, он пожалел меня, или чем другим я его поразила — не знаю. Только он твердо решил со мной познакомиться. Понравилась я ему», — с улыбкой вспоминает матушка. Молодого человека звали Евгением Голубковым, он был учащимся строительного училища.
«Поначалу я ему не очень верила, думала, зачем я ему нужна, хромая. А он вот принял решение, почти сразу познакомил меня с родителями, потом и я со своими его познакомила, и мы поженились».
Супруг Натальи, в отличие от нее, был из верующей семьи. Большое влияние на него оказала его бабушка, глубоко верующая православная христианка, привившая ребенку основные понятия о вере. Да и родители Жени почитали церковные праздники, соблюдали посты, участвовали в богослужениях. Возможно, это и сыграло роль в том, что получив специальность мраморщика, Евгений пожелал работать на восстановлении храмов. К тому времени у молодых супругов уже родился сын. Время было тяжелое, все по талонам, и Евгений работал сразу на двух работах, чтобы содержать семью. А скоро Калужская епархия стала набирать бригаду строителей для восстановления Троицкого кафедрального собора, и Евгений сразу устроился в этой бригаду.
«Он не мечтал с детства становиться священником, не было у него такой мечты. Кроме того, мы видели, как тяжело живут семьи местных батюшек, это тоже играло роль. Решение принять сан пришло к нему через несколько лет, когда он уехал восстанавливать Православную Миссию в Иерусалиме». Евгений зарекомендовал себя хорошим специалистом, и поэтому, когда набирали бригаду для командировки в Израиль, его пригласили поработать на реставрации Православной Миссии. Он согласился и уехал.
Говорят, что Святая земля меняет человека. Вот и Евгений вернулся в Россию другим. Вернулся и сказал, что хочет поступать в Калужскую семинарию. «Оказывается, они в Иерусалиме жили в Горненском монастыре, и там он начал помогать на службах — пономарить. Начал, втянулся, а потом понял, что это его. И захотел служить уже священником», — вспоминает матушка давно прошедшее время.
Хотя Наталья была и удивлена таким решением супруга, возражать не стала. единственное, что смущало ее — финансовый вопрос. Евгений неплохо зарабатывал, а если учиться в семинарии, то надо оставлять работу. На что жить? На помощь пришли родители мужа. «Они нас очень поддержали. Во-первых, пустили жить к себе, чтобы мы не платили за съемную квартиру, во-вторых, просто взяли нас на свое обеспечение. И — удивительное дело, пока Женя учился, мы не испытывали нужды, все необходимое у нас было, голодать не пришлось, слава Богу. Все устроилось как надо».
«Я училась вместе с ним. Если у него еще были какие-то представления о религии, о догматах, о канонах, то для меня буквально все было в новинку. Бывало, он садится читать учебник, а я рядом — читаю другой учебник. Вместе обсуждали потом, он мне объяснял, что и как. Так вот и воцерковлялась я».
Потом Евгения рукоположили, сначала в диаконы, затем в иереи, и направили служить в родной Троицкий собор, который он когда-то восстанавливал. А через три года молодого священника направили служить в храм мученика Трифона, там же, в Калуге. Отличительной чертой отца Евгения была мягкость по отношению к людям, за что ему иной раз пеняли более опытные священники. Надо быть строже! — внушали они молодому сослужителю, но тот только вздыхал: ну как быть строже, столько горя вокруг, да и в церковь люди, как правило, обращались в тяжелые, скорбные минуты жизни. Именно за это и любили прихожане своего настоятеля, и поэтому к нему тянулись люди.
Довольно быстро в общине образовался крепкий костяк, который сохранился и до сегодняшнего дня, в то время как обычно общины распадаются после смены настоятеля. Конечно, в этом огромная заслуга отца Евгения — он умел так мягко направить энергию и мысли людей в нужное русло, умел найти подход к любому человеку, найти нужные слова, что раз пообщавшись с ним, люди оставались в храме. Батюшка очень легко знакомился, легко входил в контакт, и при этом он не эксплуатировал людей, наоборот — он хотел дать им как можно больше, ему всех хотелось пожалеть, утешить, ободрить, поэтому около него всегда было много людей, которые платили ему добрым отношением за заботу. В благочинии, зная такую расположенность отца Евгения, ему поручили окормлять самых обездоленны: детей из местного интерната и стариков из дома престарелых. Там батюшку всегда ждали, столько любви и ласки давал он людям.
Матушка трудилась на приходе вместе с супругом. Кухня, уборка, организационные вопросы. В 2003 третьем году в семье родилась дочка Лиза. Время было тяжелое, но вместе с тем — благодатное, наполненное радостью созидания. На бытовые трудности не обращали внимания — главное — рядом прекрасные люди, главное — восстанавливается храм.
«Не было ни одежды, ни обуви, одевались, чем Бог послал. Часто выручала гуманитарная помощь, которую присылали из епархии. Раздавали прихожанам, брали и себе. Когда родилась Лиза, у нас не было денег на коляску, мы даже подержанную купить не могли. И кто-то отдал нам древнюю убитую коляску без одного колеса. Так я с дочкой и гуляла, — с улыбкой вспоминает матушка. — Проволокой замотаю, накручу и на трех колесах катаю эту коляску. И меня это не смущало, как говорится, в бедности, зато в согласии». Впрочем, коляска это цветочки. Денег не хватало на хлеб. Страна только-только вышла из кризиса, люди были готовы помочь руками, а вот денег ни у кого не было. Бывало так, что в столовой работников нечем кормить. Оставалось только молиться и ждать помощи от Бога. Глядь — служба закончилась — и с кануна несут и макароны, и хлеб, и картошку… Так и жили — молитвой и надеждой.
Наступила осень 2009 года. 14 октября на Покров отец Евгений отслужил Литургию, а после богослужения внезапно предложил пройти крестным ходом вокруг храма. Прихожане до сих пор помнят, как старательно батюшка кропил освященной водой стены церкви и молящихся, как-то по-особенному. Тогда никто не придал этому значения. Следующий день, четверг 15 октября, отец Евгений провел в разъездах — в один день он почему-то захотел посетить всех своих подопечных, успел съездить и в интернат, и в дом престарелых, где отслужили молебны, попили чайку, поговорили по душам. А 16 октября рано утром он возвращался с богородичных чтений … В утренних сумерках водитель не заметил одетого в черное священника, переходившего дорогу, и сбил его насмерть.
«Никаких предчувствий у меня не было, — рассказывает матушка. — Все шло своим чередом, и только потом, вспоминая, как он накануне объехал всех своих подопечных и знакомых, я подумала, что Господь как будто дал ему попрощаться со всеми. Вот так он и ушел, не дожил до своего тридцатипятилетия всего неделю…»
Сейчас в храме мученика Трифона другой настоятель, но прихожане до сих пор с теплом вспоминают отца Евгения, навещают матушку. То тепло, которым когда-то поделился с ними отец Евгений, они теперь отдают его супруге. «Живем мы небогато, — улыбается матушка. — Сейчас много говорят о поповских «мерседесах», но что-то я за всю жизнь таких роскошеств и близко не видела. Как при жизни батюшки ничего у нас не было, так и сейчас — живу, как все. Недавно только благотворитель из Москвы подарил нам старую «девятку». Трудимся, все время трудимся. Как бы не помогали люди, надо обязательно использовать все возможности, чтобы трудиться самим».
