Папа умер, ребенок остался без отца – эту рану невозможно залечить, шрам останется все равно и будет напоминать о себе, уверена Юлия Сысоева (Брыкина). В 2009 году она стала вдовой с тремя детьми. Сегодня она руководит фондом, оказывающим помощь семьям, которые так же постигло это горе. Юлия рассказала, почему детям особенно тяжело и что они испытывают, когда умирает отец.

Ко мне как к руководителю фонда, который помогает вдовам, обратился журналист с просьбой помочь в подготовке материала о детской потере – о потере отца.

Первый его вопрос был: как дети восприняли потерю отца? И именно этот вопрос я отмела первым делом. Я решила сама рассказать о собственном опыте и опыте других женщин, с которыми я общаюсь по своей работе.

Почему я отмела этот вопрос? Наверное, потому, что в самой формулировке данного вопроса содержится некое заблуждение. Ребенок не может «воспринять» потерю родителя – его душа это не принимает.

Говорят, родители не должны хоронить своих детей – это действительно так, но я дополню: дети не должны хоронить своих родителей в тот период своей жизни, когда они не могут жить без них, а именно в детстве. Поэтому они и не могут воспринять потерю – они просто не могут без мамы или без папы.

Мои рассуждения основаны исключительно на опыте, скорее это рассуждения «непсихолога». Эта проблема описывается очень многими психологами с разных ракурсов, анализируется, разбирается вопрос, как пережить или как смягчить такой удар для ребенка. И это все правильно, без этого никак нельзя. Да, многие в таких ситуациях работают с кризисными специалистами, и это иногда помогает, кто-то перерастает, становится взрослым и как бы «забывает» свою детскую боль, но рубцы остаются навсегда.

Дети, теряя родителей, меняются радикально. Они перестают быть теми детьми, какими были раньше. Особенно тяжело переживают мальчики от трех лет и выше. Меня до слез потряс рассказ одной матушки, которая рассказывала, как сын несколько месяцев засыпал в футболке отца. Другая матушка рассказывала, что сыну по причине малолетства не стали рассказывать о кончине отца. Четырехлетний ребенок сам догадался, что папа ушел в те места, «где никто не умирает».

Дети все чувствуют гораздо острее взрослых. Жизнь и смерть они воспринимают не так, как мы. Они живут в мире, где смерти в принципе нет. Поэтому даже кончина любимого хомячка или попугайчика становится для ребенка нереальной трагедией. Мы же живем в мире, где давно для себя приняли присутствие смерти, впустили ее в свою жизнь. Мы хоронили близких, родных, друзей, в какой-то момент для нас похорон стало больше, чем свадеб и рождений. Наше информационное поле занято постоянными смертями, пусть даже чужих и далеких людей, но мы знаем, что смерть забирает кого-то каждый день. Дети этого не знают. Именно поэтому многие взрослые не знают, как рассказать ребенку о смерти. Но в то же время, чтобы рассказать о Воскресении, надо рассказать о смерти.

Ребенок думает, что смерть — это не навсегда, это как сон. И вдруг он теряет самое дорогое – любимого родителя. И наступает душевный коллапс: папа или мама больше никогда не вернутся, никогда не обнимут, никогда не приласкают. В это маленький человек отказывается верить, а мы верим. Первым делом после смерти близкого мы приучаем себя к мысли, что больше никогда, никогда(!) он не откроет входную дверь, не войдет в прихожую, не ответит на звонок.

Когда я потеряла мужа, мне больше всего было жалко детей. Особенно младшую дочь, которая начала себя странно вести. Она тосковала молча, ей было всего два года. Я наблюдала, как она заворачивалась в папину рясу, которая висела на вешалке и так подолгу тихо стояла. Я совершенно не знала, что с этим делать, как реагировать. Убрать ли вещи отца подальше от ребенка или оставить все как есть?

Мы всегда задаем вопрос: почему это произошло? Ответа на этот вопрос нет, но мы, взрослые, продолжаем задавать его, словно, надеясь, что ответ придет откуда-то извне. Маленькие дети этот вопрос не задают, они страдают внутри себя.

Да, ребенок может подойти к взрослому и спросить: «почему папа умер?» Но не думайте, что он вкладывает в этот вопрос тот смысл, который вкладываем мы. Дети словно живут в другой реальности: они могут часами сидеть на окне и смотреть на улицу, ожидая, что папа вернется, рисовать соответствующие картинки, с особым трепетом хранить вещи, которые напоминают отца или как-то с ним связаны.

Вы скажете, что взрослые делают то же самое. Нет, взрослые делают все по-другому.

Отдельно скажу про подростков. Подросток – это смесь взрослого и ребенка, недаром этот возраст называется «переходным». Это очень точное название – происходит переход из другой, детской реальности в реальность взрослых людей, смена восприятия жизни.

Дети-подростки внешне часто меняют свое поведение в худшую сторону, бросают учебу, храм, начинают курить и даже выпивать. Мне многие матушки рассказывали о подростках (чаще о мальчиках), которые после смерти папы «скатывались» и становились практически неуправляемыми. Наверное, такое поведение – это неосознанный протест, нежелание принять ситуацию так, как она есть, и желание отомстить кому-то, кто так жестоко поступил: «стать плохим» в отместку за то, что отняли самое дорогое, что было в жизни.

Мое мнение, это происходит потому, что ребенок не может пережить такую трагедию, она не для детской души. Любой богослов скажет, что смерть – это самое противоестественное, что есть в этом мире, что она вошла в мир в последнюю очередь и ее не должно было быть.

Детская боль гораздо сильнее взрослой. Взять даже такой отдаленный пример, как скандалы в семье и разводы родителей. Я читала рассказ про одного маленького мальчика, который, лежа в своей кроватке, плакал и молился, слыша за стеной родительские ссоры. Он просил Господа о том, чтобы однажды проснуться и увидеть, что папа с мамой снова любят друг друга, обнимаются и улыбаются.

Что тогда говорить о смерти родителя. Это всегда практически неизлечимая травма.

Я помню, как я маленькая боялась потерять отца. Это был очень сильный страх, который мне даже иногда снился. Хорошо помню, как, если отец где-то задерживался, я сидела в темноте на балконе даже под проливным дождем и ждала, когда темная улица осветится светом фар его машины. Когда я видела мерцание фар и слышала звук его машины, я тихо уходила с балкона и ложилась в свою постель. Я спокойно засыпала, потому что в моей жизни не случилось страшного.

От редакции: Мы не можем восполнить эту потерю, но мы можем помочь хотя бы не нуждаться тем, в чьей жизни это страшное случилось. Чтобы узнать, как поучаствовать в судьбах вдов и осиротевших детей почивших православных клириков, перейдите на страницу Фонда.

Благотворительный фонд им. иерея Даниила Сысоева «Матушки и дети» существует с апреля 2010 года. На попечении у фонда сегодня десятки семей умерших, погибших или убитых священнослужителей. О необходимости создании организации, которая могла бы позаботиться об этой категории, когда-то заговорил сам отец Даниил Сысоев, а после его убийства вдова священника Юлия создала фонд. Сотрудники изучают и проверяют информацию, узнают нужды семей, и только после этого начинает сбор помощи.

20 сентября 2019 г.
Источник: Мужской журнал Батя